Российский капитализм достиг зрелости за драматически малый промежуток времени. Отечественным компаниям понадобилось менее 20 лет на то, чтобы научиться расти опережающими темпами и играть по правилам мирового рынка. Однако вместе с глобальными нормами и ценностями в российскую бизне-среду проникла и «болезнь роста» — дауншифтинг. Ценностный сдвиг привел к тому, что «белые воротнички» устремились прочь из офисов на поиски смысла жизни и гармонии с собой. Взгляды на этот социальный феномен диаметрально расходятся. Одни считают дауншифтинг профанацией, а другие ждут от него серьезных последствий — вплоть до пересмотра сложившейся системы отношений между работником и работодателем.
История с географией
Россия — далеко не первая страна, чье бизнес-сообщество подверглось испытанию дауншифтингом. Этот термин появился в начале 2000-х годов в западных странах с развитой экономикой, стабильной политической системой и высоким уровнем жизни. Именно тогда и именно там стало очевидно, что бесконечная гонка за долларом, которую с азартом вело поколение яппи, — ничто без вечных ценностей, как бы пафосно это ни звучало. Продвинутые работодатели уловили тренд и предложили многообещающим, но рефлексирующим сотрудникам программы work/life balance. Однако западный опыт продемонстрировал лишь локальный эффект: несмотря на потраченные корпоративные миллионы, самые честолюбивые офисные служащие продолжали сидеть в офисе до полуночи. Право выбора между жизнью и карьерой у них никто не отнимал.
Как рассказала E-xecutive руководитель Управления исследований человеческих ресурсов Всероссийского центра исследования общественного мнения (ВЦИОМ) Юлия Верлина, популярность идеологии дауншифтинга на Западе можно объяснить противостоянием поколений: «Носители идей поколения яппи стали идейными отрицателями поколения хиппи. Дауншифтеры, в свою очередь, отрицают ценности 80-90-х годов 20 века». Новую религию начали старательно культивировать. Известные политики, бизнесмены и представители шоу-бизнеса заявляли об отрицании материальных ценностей. В интернете появлялись коммьюнити дауншифтеров, выходили печатные практические пособия, организовывались специальные мероприятия и т. д. Активная «прокачка» этой темы в совокупности с усталостью от гонки за деньгами и пресыщенностью процессом потребления привели к взрыву. Исследования 2003-2005 годов в странах Европы, Австралии и США показали, что 30-50% взрослого населения приняли соответствующее решение или уже изменили судьбу, отказавшись от высоких доходов в пользу менее сытой, но более спокойной жизни.
Идем своим путем
Дауншифтинг в России возник в том числе и как дань западной моде. В то же время говорить о банальном подражании не стоит, уместнее обратить внимание на ряд особенностей, связанных с психологией этого явления.
Юлия Верлина из ВЦИОМ называет пресловутую российскую ментальность одним из основных факторов того, почему феномен дауншифтинга прижился в России. Ценности спокойного и гармоничного существования нашим людям более близки, чем карьера, статус и высокие финансовые показатели. Вспомните, например, русские сказки, где главный герой находил счастье в тихой семейной жизни в деревне. Приоритет спокойствия и гармонии устоял даже над натиском прозападного влияния, которое испытала страна в 1990-2000 годах.
Вместе с тем, группа, ориентированная на достижения, уже четко сформирована. В первом приближении социальный портрет карьериста выглядит так: человек 18-35 лет, с высоким уровнем образования, житель крупного города. По разным оценкам, таких сейчас 25-35% от населения. Среди «новых достиженцев», как и среди представителей более старшего поколения, есть те, кто уже многого добился. Они — первые кандидаты в дауншифтеры. Но главное отличие российского дауншифтинга от западного следует искать в причинах, побуждающие людей радикально меня свою жизнь.
Ольга Сабинина, управляющий партнер «Агентства Контакт», отмечает, что в наибольшей степени вопрос дауншифтинга актуален для поколения 35-45-летних. Такие люди очень много работали в эпоху перестройки и на заре рыночной экономики ради выживания своих семей. Причем отрасль выбиралась только по принципу финансовой перспективности. «Так и пахали 15-20 лет. Итог — состояние, успешная карьера и осознание нерешенности важнейших жизненных вопросов, — констатирует Ольга Сабинина. — Для одних это отношения с Богом, для других — внутренняя работа по определению смысла жизни».
«Это менеджеры высшего и среднего звена, которые уже многого добились и осознали, что удовлетворения от полученного они уже не получают, — рассказывает о дауншифтерах управляющий партнер хедхантинговой компании MarksMan Михаил Торчинский. — Насколько мне известно, большинство дауншифтеров предпочитают иметь накопления, которые позволяют им не думать о завтрашнем дне со страхом. К подобному состоянию эти люди, как правило, приходят, проработав не менее 10 лет. Иногда на человека сваливается наследство в виде квартиры в центре Москвы. Ее можно продать, купить хороший домик где-нибудь в Греции или Италии и оставшиеся деньги положить на депозит в банке. Пример – продаем квартиру за $500 тыс., покупаем дом за $100 тыс. Оставшиеся $400 тыс. кладем в банк и получаем минимум $1,5 тыс. ежемесячно. В Греции, может быть, этого и не будет достаточно, а вот в Панаме – в самый раз».
Рекрутеры расходятся во мнении, можно ли назвать молниеносные карьеры в России 90-х еще одной причиной актуальности дауншифтинга для отечественного менеджмента. Ольга Сабинина называет быстрый взлет косвенной причиной, а вот управляющий партнер TRANSEARCH/Top Hunt International Станислав Алексеев не совсем уверен на этот счет — во всяком случае, если вести разговор о высшем руководстве компаний. «На рынке российских топ-менеджеров на сегодня нет людей, о которых можно сказать, что они достигли своего потолка, — делится мнением Станислав Алексеев. — В группу риска попадают некоторые из тех менеджеров, которые полностью обеспечили свои финансовые потребности и считают, что могут позволить себе продолжительный отдых, в том числе в экзотических местах планеты». Михаил Торчинский также называет достижение предела компетенции иллюзией. Предела не существует, и каждый, кто считает, что достиг потолка, заблуждается.
Сбежать от стресса
Желание сменить жизненный курс бывает продиктовано не только идеологической необходимостью. В российской бизнес-среде совершенно неожиданно обнаружилась другая категория желающих «подоткнуть понижающую»: оказывается, податься в дауншифтеры можно не от хорошей жизни. В отличие от прагматичных топ-менеджеров и собственников бизнеса, другая категория руководствуется желанием избежать стресса. Искать таких людей следует опять-таки среди новых русских яппи. Восхождение наверх для них — это путь к статусу и высокому уровню материального достатка. Но если все идет по их сценарию, зачем что-то менять?
«Довольно значительная часть молодых профессионалов приняла чужие ценности, — объясняет мотивацию «беглецов» второй категории Юлия Верлина. — Они делают карьеру ценой стрессов и платят своим здоровьем за возможность работать в международных компаниях на престижных должностях. Они живут так, потому что иного для современного молодого человека просто не дано. Никто не хочет прослыть лузером. Вот и становится жизнь постоянным стрессом — иногда проявляющимся, иногда подавляемым». Реально лишь немногие специалисты обладают навыками, знаниями и компетенциями для решения высоких бизнес-задач. Неизбежные профессиональные неудачи лишь усугубляют стресс: мысль о том, что лучше быть хорошим исполнителем, чем плохим боссом, у нас, увы, не прижилась. В данном случае дауншифтинг становится приемом рационализации и альтернативой нервному срыву.
Анализируя роль исследуемого феномена в бизнес-среде, Юлия Верлина допускает, что дауншифтинг вполне может стать легитимным выходом для тех, кто жил «не по ценностям». «Модная западная идеология поможет объяснить причины ухода с офисной работы или нынешнее желание трудиться на маленьком семейном предприятии. Это возможность избежать косых взглядов коллег, узнающих, что ты мечтаешь уходить с работы в 18:00», — говорит представитель ВЦИОМ. Как прогнозирует Юлия Верлина, дауншифтеров такого рода будет все больше: на рынке много некомпетентных менеджеров, которые близки к осознанию желания заниматься чем-то другим. Признание собственных недостатков не сделает их изгоями: общество не делает различий между дауншифтерами «по убеждениям» и «вынужденными» дауншифтерами.
Враг мой
Неоднозначность феномена дауншифтинга обусловила различное отношение к последователям этой идеологии со стороны консультантов и руководителей кадровых служб компаний. Мнения разные — от восхищения до скепсиса и неприятия. Однако среди опрошенных E-xecutive представителей компаний, занимающихся кадровым консалтингом, преобладает взвешенный подход. По словам Ольги Сабининой, и хедхантеры, и их клиенты вполне лояльны к тем, кто хочет оставить текущую работу и заниматься более интересными делами: «В моей практике был пример, когда человек, много лет бывший успешным генеральным директором, перешел на позицию HR-директора и тем самым начал новый карьерный виток». С коллегой соглашается Станислав Алексеев из TRANSEARCH/Top Hunt International. Он предлагает различать три типа дауншифтинга — по уровню компании-работодателя, по уровню занимаемой позиции и по уровню вознаграждения. «Эти три плоскости дауншифтинга вовсе не обязательно подразумевают понижение квалификации и уровня, — уверяет Станислав Алексеев. — Переход из крупной компании в безымянную может сопровождаться ростом компенсации и повышением в должности, но одновременно будет шагом вниз в глазах работодателей».
Алексей Молчанов, директор по персоналу «HELIOPARK Group», в последние три-четыре года часто сталкивается с примерами дауншифтинга. По признанию топ-менеджера, его не покидает уверенность, что дауншифтинг как проявление эгоизма (и эгоцентризма) уже зацветает махровым цветом. Пример: кандидат выходит на работу и через месяц покидает компанию. Обычно в таких случаях говорят: получил более выгодное предложение или не сработался. Но точнее сказать, что сотрудник за этот срок не получил ответ на вопрос, как будут реализованы его цели в этой компании. Или сформировал мнение (не факт, что правильное), что в этой компании его цели не будут достигнуты. Следствие «битвы за таланты»? Скорее, все же дауншифтинг. «Я боюсь принимать на работу дауншифтеров, — признается Алексей Молчанов. — Работа в крупной корпорации основана на взаимодействии и умении держать слово, даже если это становится не выгодно тебе лично. Результат – продукт коллективной деятельности, где каждый поступается в той или иной степени своими интересами. А дауншифтеры отдают приоритет собственным целям и собственным понятиям результата. Достигнет ли результата команда, в которой есть один или несколько дауншифтеров? Очень сомнительно. Очень».
E-xecutive
