Российскому бизнес-образованию исполняется 15 лет. За это время отечественным школам MBA постепенно удалось отвоевать клиентуру, которая традиционно училась азам управления на Западе, и завоевать авторитет: теперь для карьерного роста в российских компаниях вполне достаточно российского же диплома MBA. Но терять бдительность при выборе бизнес-школы в России по-прежнему нельзя.
Успехи в учебе
Главным достижением российских бизнес-школ стал интерес к их выпускникам у отечественных работодателей. Без строки о наличии российского диплома MBA не обходится уже ни одно резюме соискателя престижной менеджерской вакансии. Из-за подобной востребованности крупнейшим школам бизнеса (самые популярные в Москве действуют при Академии народного хозяйства (АНХ) и Высшей школе экономики (ВШЭ)) удалось привлечь к преподаванию практиков из бизнеса. Например, в Институте бизнеса и делового администрирования (ИБДА) при АНХ занятия проводят представители компаний Suninterbrew, «Уралсиб», «М-Видео». В Высшей школе менеджмента при ВШЭ преподают сотрудники Внешторгбанка и «Вимм-Билль-Данна». При этом грамотные преподаватели управления по-прежнему в дефиците, поэтому лучшие из них сотрудничают сразу с несколькими бизнес-школами. «Школы уже поняли, что для полноценного обучения им необходимо порядка шести-восьми ‘звезд’. Основную же массу курсов могут вести и добротные ‘четверочники'»,— поясняет глава ИБДА Сергей Мясоедов.
Руководители бизнес-школ признаются, что им практически удалось решить и проблему с учебной литературой. «В отличие от ситуации пятилетней давности, сейчас мы обеспечены учебниками полностью,— утверждает декан Высшей школы менеджмента ВШЭ Сергей Филонович.— По основным бизнес-дисциплинам много переводной литературы. Любая западная новинка публикуется в России без опозданий».
Программы российских бизнес-школ год от года становятся все более насыщенными. Растет число «длинных» программ — собственно специализаций MBA (к примеру, «стратегический менеджмент и предпринимательство», «управление финансами организации», «управление внешнеэкономической деятельностью»). У Высшей школы международного бизнеса при АНХ уже 6 специализаций MBA, в МИРБИСЕ — 13. В соревновании за число краткосрочных курсов по выбору (например, «взаимосвязь публичной репутации компании и ее рыночной стоимости») ведет Высшая школа международного бизнеса (ВШМБ) при АНХ (их там 76). В Высшей школе менеджмента при ВШЭ их 18.
Крупнейшие российские бизнес-школы, по признанию экспертов, перешли к «культурным» методам охоты на клиента: определились с мотивацией студентов, их возрастом. Глава ИБДА Сергей Мясоедов считает, что за последний год российским бизнес-школам удалось наконец определиться и со своими конкурентными преимуществами: «Известно, что Гарвардские школы бизнеса традиционно лидируют в обучении стратегии, школа Уортон при Пенсильванском университете лучше всех преподает ‘финансы’, а Стэнфорд — ‘маркетинг’. Российские школы за последние годы тоже научились позиционировать себя как лидеры в конкретных областях. Стремящиеся к бизнес-образованию уже могут учитывать, что Высшая школа международного бизнеса помимо ‘международной’ специализации лидирует в ‘предпринимательстве’, МИРБИС — в ‘маркетинге’, а ИБДА — помимо ‘маркетинга’ еще и в ‘стратегии'». Руководители столичных бизнес-школ уверены, что рынок MBA-образования просторен и его сложно освоить в одиночку, так что лидерам остается разделить сферы влияния.
Что касается числа российских бизнес-школ, то нужно учитывать, что бизнес-образование родилось вместе с российским бизнесом. Так что вряд ли следовало ожидать, что сеть бизнес-школ в России за 15 лет разрастется до масштабов, к примеру, американской сети: в США более 800 учебных заведений обучают по программам бизнес-администрирования (почти половина аккредитована американской бизнес-ассоциацией). В России их порядка 90. Из них 33 получили аккредитацию Министерства образования и науки — право на выдачу дипломов государственного образца. По данным ведомственного совета по программам дополнительного профессионального образования MBA, в прошлом году заявки на получение лицензии подали еще 26 бизнес-школ. И 14 из них — при университетах Новосибирска, Челябинска, Вятки, Барнаула, Москвы и Санкт-Петербурга — уже получили положительное заключение совета.
Впрочем, эксперты признают, что расширение бизнес-образования в России — далеко не всегда показатель его качества. «Мы заинтересованы в динамике рынка MBA в России, но сейчас он развивается слишком хаотично,— считает глава Российской ассоциации бизнес-образования (РАБО) Леонид Евенко.— И, к сожалению, переполняется суррогатами».
Каждому по ячейке
«Суррогаты», по заверению российских экспертов, предлагают сегодня не только отечественные производители, но и западные партнеры. Как известно, большинство отечественных школ MBA используют готовые западные программы, их русские адаптации или чередуют русские программы с западными. «Школам следует быть осторожными в подборе иностранных партнеров,— объясняет Леонид Евенко.— К нам совсем недавно обратилась канадская школа бизнеса и предложила четырехмесячную программу Executive MBA (программа для менеджеров высшего звена.— ‘Деньги’). Самый короткий вариант такой программы, по любым западным меркам, не может длиться меньше года. А канадская школа предлагала просто урезанный MBA, который должны были преподавать шесть местных профессоров. Причем выпускник получил бы не степень, а сертификат об окончании. Такой ‘облегченный’ вариант, который на самом деле — подделка».
Увидев коммерческие успехи университетов, открывших у себя бизнес-школы, заявки на аккредитацию MBA-программ стала подавать и остальная вузовская элита. Совет по MBA при Министерстве образования и науки вынужден был отказать, например, Московскому педагогическому университету им. Ленина, который собирался обучать основам управления,— институт посчитали непрофильным для преподавания бизнес-дисциплин и не обладающим достаточными ресурсами подготовки. Аккредитацию зато получают ведущие технические вузы, которым в министерстве отказать просто не решаются,— например, «Станкин», МВТУ им. Баумана, Институт связи.
«Мы получаем академические программы бизнес-образования. А это противоречит самой идее программ MBA,— объясняет Леонид Евенко.— Полистайте учебник по ‘Стратегическому менеджменту’, разработанный МВТУ имени Баумана. Он весь состоит из формул. Очевидно, что авторы принадлежат к технократической культуре. А от технократического мышления в экономике нужно уходить». «Существует большой водораздел между теоретическим, фундаментальным, классическим образованием и бизнес-программами,— поддерживает коллегу Сергей Мясоедов.— MBA — программа для карьеристов, успешных людей. Она рассчитана на тех, кто имеет опыт управления и хочет получить дополнительные навыки. Консультант-практик в бизнес-школах важнее профессора-теоретика. Если поток вузовской науки, стремящейся на рынок MBA, не остановить, программа размоется и превратится во второе высшее образование».
В аккредитационном совете вузовские заявки рассматриваются по двум направлениям: содержание программ и формат учебного процесса. И пропуском для преподавания программ MBA становятся не только стандартные учебные блоки, на изучение которых отводится внушительное количество часов (не менее 36 часов на дисциплину), но и необходимая доля тренингов — например, подготовка презентаций, работа в команде, лидерство, бизнес-коммуникации. Обязательным требованием, которое с трудом осваивают российские бизнес-школы, остаются key studies — работа над проблемными ситуациями (разрешение ее ролевыми играми, «мозговыми штурмами» в малых группах). Руководители Ассоциации бизнес-образования напоминают, что 40% наполнения программ в бизнес-школах должно быть интерактивным: «Профессор молчит, говорят ученики». «Соискатели же забывают, что бизнес-обучение не может строиться по принципу вузовских лекций, и в качестве достоинств MBA-программы предлагают ученые степени преподавателей, число учебников, академические публикации»,— жалуются члены совета. В то же время у редкой бизнес-школы, показывает экспертиза совета, есть минимальная инфраструктура для проведения тренингов. К примеру, во французской бизнес-школе Insead 40-минутные лекции читаются в зале на 60-80 человек, а для работы над «кейсом» под руководством педагога-модератора студенты переходят в длинную аудиторию, расчлененную на ячейки: столы, разделенные стеклянными перегородками. В российских же бизнес-школах для занятий в небольших группах часто используются стандартные вузовские аудитории.
Неглубокое погружение
Пытаясь приблизиться к проблемам конкретного бизнеса, некоторые школы начали разрабатывать специальные программы для управления, к примеру, больницами и госпиталями. Другие, напротив, выступают против излишней сегментации программ MBA. Так, по мнению Леонида Евенко, они все чаще превращаются в отраслевые. «Нужно помнить, что MBA — программа дженералистская,— считает он.— Она готовит руководителей широкого профиля. Программа по управлению стоимостью компаний, к примеру, слишком узкая для получения степени ‘мастера делового администрирования’, недопустим и MBA политического менеджмента».
Многие бизнес-школы, предлагающие «узкие» программы MBA, предпочитают просто не аккредитоваться. В таком случае выпускник получает не диплом государственного образца, а документ, оформленный в университете. Например, в школе Международного бизнеса при ВШЭ действует программа уикендового Executive MBA, в ряде бизнес-школ при АНХ действует полугодовая программа для выпускников десятилетней давности — им предлагают освежить знания.
Обучиться основам управления «методом погружения» в российских школах практически невозможно. Большинство учебных заведений работают по принципу вечерних школ, некоторые по выходным. Впрочем, руководители объясняют, что от full-time-обучения постепенно отказываются и западные школы, а в российские, работай они в дневное время, никто бы не стал поступать. «В России люди, и обучаясь, не бросают работать,— объясняет Сергей Филонович.— У нас карьерная динамика выше, чем на Западе. За год-два, который придется потратить на учебу, тебя и без того может ожидать карьерный рост. Кроме того, мало кто из россиян может позволить себе платить за учебу и содержать себя, не работая. Мы пытались открыть у себя дневное отделение, но студенты все равно работали по вечерам. Так что эффекта от этого никакого».
Чтобы привлечь новых клиентов, российские бизнес-школы разработали даже так называемые очно-заочные программы. К примеру, в Высшей школе менеджмента и ИБДА действуют модульные двухгодичные программы для бизнесменов из регионов. Очное обучение проходит в вузе — это двухнедельные модули, включающие лекции, key studies, тренинги (занятия длятся до десяти часов в день, после которых студенты учатся в вузе). В перерывах между модулями студенты разъезжаются по домам, получив домашние задания. Вернувшись, сдают сессии.
А вот чисто заочная форма обучения в российском бизнес-образовании иногда приводит к критическим результатам. «Среди попыток дать облегченный MBA — предложения по дистанционному обучению бизнес-администрированию,— рассказывает Леонид Евенко.— Но бизнес-программы — это ведь не столько получение знаний, сколько освоение навыков. Задача на выходе — применять знания в нестандартных ситуациях. И в этом смысле студентам важно общение, совместное разрешение проблемных ситуаций, проговаривание их». Сергей Филонович напоминает, что бизнес-школы, предлагающие дистанционные программы, редко обеспечены достойными тьюторами — людьми, которые контролируют самостоятельную работу студентов: «В качестве одного из форматов, используемых бизнес-программой, обучение на расстоянии использовать можно. Но если вы сталкиваетесь исключительно с дистанционным способом преподавания, знайте: вас обманывают, это халтура».
Узнать правду
На Западе не выбрать среди бизнес-школ «фальшивку» помогают рейтинги, традиционно публикуемые в деловых СМИ (например, в Business Week или Financial Times). В России таких рейтингов нет, и поэтому риск ошибиться велик. Эксперты хором говорят, что своих методик определения лидеров у РАБО пока нет, а западные нам не подходят. «Главный критерий западного рейтинга — прирост зарплаты после окончания бизнес-школы,— объясняет Леонид Евенко.— В России преимущественная часть зарплат — ‘серые’, а работодатели не делятся данными о доходах своих сотрудников». Сергей Филонович считает, что в России руководители бизнес-школ не очень интересуются достижениями коллег: «Западные рейтинги составляются и на основе интервью с экспертами, а у нас они могут оказаться некомпетентными в определении качества чужого образования. И вообще, составлять нужно мягкие рейтинги, иначе мы передеремся».
«Коммерсантъ-Деньги»
