Гость портала Игорь Глухих, свердловский филиал «Российской телевизионной и радиовещательной сети»

— Игорь Александрович, Вы окончили Уральский политехнический техникум, учились по специальности «Ремонт ЭВМ и средств вычислительной техники». Почему именно туда поступали? Интерес к компьютерам? Тогда – 90-e годы – компьютер был еще, наверное, совсем другим и далеко не везде…

— В 1987 году не только компьютеров еще не было — даже слова такого еще не было! Было слово «ЭВМ», то есть «электронно-вычислительная машина». В маленькой поселковой школе, которую я заканчивал, вопрос о поступлении в вуз даже и не обсуждался. Мы c друзьями изучали справочник средне-специальных технических учебных заведений, и вот эта специальность в Уральском политехникуме показалась нам перспективной. Вообще, эта отрасль была чем-то новым, интересным, еще неизведанным — ведь максимум, до чего мы дошли в школе, это программирование на калькуляторе (если помните, тогда были такие программируемые калькуляторы). По этому предмету были отличниками, в политехникуме был  большой дефицит мальчиков, мы неплохо сдали экзамен и — поступили.

— И все же Вы не остановились на такой востребованной специальности. В уже довольно зрелом возрасте, в 27 лет, Вы поступили в Уральскую Академию Государственной службы при Президенте РФ (факультет «Экономика, менеджмент»). C чем связан такой выбор? Каких знаний не хватало?

— К тому моменту я уже фактически исполнял функции управленца, был начальником отдела рекламы на «10 канале». Работа c людьми требовала определенных знаний, навыков, и Академия Госслужбы как раз и давала не только  менеджерские знания, но еще и экономические. В то время Академия была одним из самых успешных управленческих вузов, потому что они всегда готовили кадры — это же бывшая партийная школа.

—  Пригодились эти знания?

— Конечно. Академия многое расставила по полочкам, сейчас это кажется очевидными вещами, а тогда… Такое часто бывает: когда чему-то учишься, тебе кажется, что ты уже все знаешь, но учеба дает возможность систематизировать знания и наработанный опыт, чтобы его можно было эффективнее использовать. A экономика была для меня неизвестна, знания получал «с нуля» — все было очень интересно и полезно.

— В 2002 году Вы были назначены первым заместителем Генерального директора ГТРК «Урал». Как вы оцениваете этот опыт? Какие задачи были перед Вами поставлены тогда?

— Основная задача, которая стояла передо мной – это навести порядок в экономике и в коммерции. Потому что в то время уже очень активно развивались коммерческие СМИ, и телеканалы, и радиоканалы. А ВГТРК еще представляла из себя довольно косную c этой точки зрения структуру. Нужно было ее сделать эффективной, чтобы она смогла зарабатывать достойные деньги на рынке. Этим я в основном и занимался. Потом уже – оптимизация штата, изменение лица компании, создание нового бренда. В результате, через семь лет, получилось то, что получилось.

— Тогда для Вас это была новая, незнакомая работа?

— Она была не новая в смысле бизнес-процессов на рынке рекламы, но новая c точки зрения работы в государственной компании. Совершенно новая. То есть для меня это было настолько непривычно и необычно — все те нюансы, которые возникают в работе в большой государственной компании. Пришлось менять очень много своих представлений. Этот опыт позволил, может быть, чуть внимательнее смотреть на принятие решений, каждое тщательно взвешивать. Это очень пригодилось мне в жизни: иногда поспешные решения, кажущиеся на первый взгляд очень простыми и очевидными, могли приводить совсем не к тем результатам, которые нужны. Так что это стало для меня школой взвешенности в принятии решений.


РТРС

 

— В июле 2009 года Вы стали главой областного радиотелевизионного передающего центра, филиала РТРС.  Многими это предприятие и, соответственно, функции его руководителя, оценивались как чисто технические — в отличие от предыдущего Вашего места работы. C чем связан Ваш переход?

— Ну, во-первых, семь лет — это довольно большой срок для работы на одном месте. И даже рассматривая возможность в перспективе возглавить ГТРК «Урал», я бы не отказался от этой работы и от этого направления в своей дальнейшей карьере, потому что у меня появилась некоторая усталость от темы. Да, РТРС для меня в тот момент была, конечно, совершенно незнакомой отраслью, именно потому, что это действительно техническое  предприятие, на 100%. И, конечно, были сомнения по этому поводу. Но, как говорил один из преподавателей Академии: управленец может управлять любым предприятием, если у него есть рядом специалисты. Я тогда решил, что это, во всяком случае, очень интересный опыт, очередное испытание, которое надо пройти.

            Конечно, первые месяцы приходилось очень многое изучать. Я и сегодня далеко не лучший профессионал в этой отрасли, хотя я многое знаю  по сравнению c тем, что я знал сначала. Но первое, что я попытался понять — это процессы, которые здесь происходят, c точки зрения экономики. И я считаю, что результаты уже начали появляться, потому что мы очень много сделали c тех пор. Мы унифицировали расценки на свои услуги, привели все договоры в соответствие с прейскурантом. Мы сделали компанию полностью прозрачной для всех партнеров и стали открытыми для наших клиентов. Теперь нет образа закрытого государственного предприятия, которое играет на рынке по непонятным правилам. Несмотря на то, что мы – монополисты в области телерадиовещания, мы все равно должны быть открытыми для всех. Так приятнее работать нашим клиентам, у них возникает меньше вопросов к нам.

            Проделанная работа обеспечила рост доходов: второй год подряд мы даем рост до 20 %. В этом году мы снова нацелились на повышение доходов: начали продумывать и искать новые услуги, которые мы могли бы предоставлять. Как пример: сегодня мы запустили новый проект, IP-TV. Не секрет, что сейчас очень многие компании связи начинают предоставлять телевизионный контент,  не только кабельщики, как это традиционно было раньше, но и сетевики, и телефонные компании, и многие другие, в том числе  даже те провайдеры, которые раньше занимались только Интернетом. Сегодня это то, что находится на острие развития телекоммуникационной отрасли. И мы поняли, что единственным местом, где все они могут взять контент — телевизионный, региональный, со всеми вставками региональными, которые они обязаны показывать, в одной точке, в хорошем качестве – это мы. Мы построили на нашем объекте коммуникационный узел и можем уже сейчас выдавать любому оператору услугу присоединения телевизионного сигнала сразу в цифровом формате. По одному кабелю наш клиент получает весь пакет существующих в Екатеринбурге эфирных каналов. Да, мы берем за это деньги, безусловно. Но это разумные деньги, которые нашим клиентам выгодны.

— A ценовая политика централизована? Тарифы приходят из Москвы или вы сами их устанавливаете?

— Нет, централизованные тарифы существуют только по вещанию общероссийских государственных каналов. Там существует очень четкий тариф.  Поскольку единственный оператор по распространению этого сигнала – это РТРС как государственный оператор связи, там есть федеральная тарифная комиссия, которая нам утверждает тарифы каждый год. A по вещанию коммерческих каналов мы вольны устанавливать любые тарифы, но мы, тем не менее, стараемся держаться близко к утвержденным. Но одно правило железное, незыблемое, для всех – если для вещания используется киловаттный передатчик, то все, кто вещает в этом диапазоне и с этой мощностью, имеют одинаковую стоимость услуг.

— Поскольку речь зашла об IP-TV, считаете ли вы конкурентами, например, некоторые файлообменные сети? IP-TV как услуга, предоставляемая через широкополосный доступ, — как вы вообще видите будущее этого продукта?

— Мы стоим на пороге больших изменений. Раньше огромное значение имел ресурс доставки контента до клиента, поэтому все боролись за эфирные и  радийные частоты. C развитием инфотелекоммуникационного комплекса вопрос доставки контента становится второстепенным, потому что сегодня возможности, особенно в больших городах, у потенциального потребителя просто невероятные. И сейчас на первый план выходит контент, и борьба идет за контент. Туда должны быть направлены все усилия сегодняшних телерадиокомпаний, и особенно — региональных, которые c развитием цифрового телевидения все меньше и меньше места будут занимать в эфире. Значит, надо будет использовать какие-то иные способы доставки своего контента. И рынок контента должен сейчас начать развиваться. Вещатели должны будут начать приобретать контент, потому что борьба будет уже в этом сегменте. Когда у зрителя есть 500 каналов, то он будет смотреть то, что ему интересно. A вещатели будут стараться покупать тот контент, который будет интересен зрителю, и, соответственно, зарабатывать на этом. Это не дело одного года, конечно, это дело, может быть, пяти лет ближайших, но это тенденция явная, прослеживающаяся уже сейчас.

            A что касается места на этом рынке РТРС, то здесь все предельно понятно. Государство определило концепцию – федеральную целевую программу развития цифрового телевидения и радиовещания в Российской Федерации. И в рамках этой концепции мы, как филиал РТРС, должны обеспечить 98,8 % населения Свердловской области возможностью приема наземного эфирного телевидения на обычную телевизионную антенну. В любом месте. В любом населенном пункте.

— На любой телевизор?

— Да, абсолютно на любой телевизор. Если это аналоговый телевизор, для него нужно купить так называемую цифровую приставку, то есть приставку, которая «распаковывает» мультиплекс. В чем суть мультиплекса? На одной частоте вещает 8 каналов вместо одного канала на одной частоте, как это было раньше. Наша задача заключается в том, чтобы дать человеку возможность выбора. Основная масса зрителей смотрят все-таки вот эти восемь каналов. A государство реализует свои функции информирования населения путем предоставления этой возможности. По второму мультиплексу пока вопрос открытый, непонятно, какой он будет, из чего он будет состоять, и будет ли он бесплатным или платным для зрителя. Но появятся операторы наземного эфирного телевидения, частные, которые будут предоставлять контент так же, как кабельщики сейчас, за отдельную плату, и люди будут иметь возможность пользоваться этим, уже не привязываясь к кабелям, к проводам, к квартирам и так далее. В машине можно будет смотреть, в телефоне, где угодно. Поэтому мы – не конкуренты. Поскольку мы решаем государственные задачи на государственные же деньги, мы в конкуренцию не вступаем. A партнерами можем быть; можем использовать нашу инфраструктуру, которую мы построим, для наших партнеров.

— При решении государственных задач нередко возникают трудности технического характера, мы видим это на примерах других проектов. У вас, наверное, сейчас тоже эти трудности возникают? Чтобы обеспечить вот эту техническую возможность этим вот 98%?

— Сейчас реализуется системный проект, он уже в стадии завершения, он уже почти готов. И по нему определены пока 115 точек. Новых, помимо существующих наших объектов, еще 110 будет построено по области. Главная «техническая» проблема, c которой мы сейчас сталкиваемся, это оформить землю под строительство. Поскольку финансирование идет государственное, там надо госэкспертизу проходить. То есть нельзя деньги вкладывать в земельный участок, который не взят в аренду. И мы сейчас c муниципалитетами очень активно работаем, чтобы нам в тех местах, которые мы определили системным проектом, дали участки земли под строительство этих объектов. Зданий уже не нужно никаких, современные технологии позволяют поставить один контейнер, в котором будет размещено цифровое оборудование, и все. Конечно, останутся какие-то островки совсем неохваченные — там концепция предполагает возможность цифрового приема со спутника.

 А эти 8 каналов, они определены? Что это за каналы?

 Да, конечно. Это Первый канал, Россия-1, Россия-2, Россия-24, Культура, НТВ, Пятый канал, и детский канал – это совместно «Бибигон» c «Теленяней», они должны будут стать одним каналом. В указе Президента еще есть три радиоканала – это Маяк, Вести ФМ и Радио России. Но сейчас есть решение правительственной комиссии, которое предлагает внести изменения в указ  Президента – добавить туда один региональный канал. В регионе ведь властям тоже нужно реализовывать свою функцию информирования. Хотя те каналы, которые я перечислил в первом мультиплексе, будут иметь возможность регионального контента. Не только рекламного, но и программного. Это уже будет зависеть от вещателя. Например, у ВГТРК во всех каналах будет региональная составляющая.

 Игорь Александрович, если вернуться к Вашему переходу в РТРС. Известен прецедент, когда директор передающего центра в ХМАО отключил передатчик окружной телерадиокомпании «Югра». Было ли у Вас ощущение, что в Ваших руках и политические ресурсы? 

 Может быть, когда-то так и было. Но сейчас тенденция «расползания» власти, к счастью, свернута. Мы все живем в одном государстве, и проблемы на всех уровнях власти решаются общие. Сегодня использовать нас как рычаг в борьбе просто невозможно. У нас есть четкие контракты, эти контракты предполагают все-таки исполнение обязательств. Что касается ответственности, то мы даже обязаны докладывать о любой остановке передатчика в Москву, в центр мониторинга. Мы все-таки стратегическое предприятие, которое имеет очень серьезную функцию. Наверное, Вы заметили, какую большую роль в странах, где сейчас идут какие-то волнения, играет телевидение. Так что просто взять и выключить передатчик — это невозможно.

— Потенциально все же здесь какие-то политические рычаги есть. Другой вопрос в том, что ими не пользуются. То есть от политики РТРС все же не оторван…

— Если так рассуждать, то можно условно отнести к этой категории и сотовиков. Взяли, отключили связь у кого-то значимого…

— Но ведь известно, что такие случаи у сотовиков бывали…

— Ну, не зря же генеральный директор СТРС назначается указом президента. Не так много предприятий, где назначение проходит таким образом: РТРС, ВГТРК, оборонные предприятия. Даже не указом правительства, а непосредственно Президент своим указом назначает генерального директора. Это говорит o высокой стратегической важности нашего предприятия и о его весе, в том числе  — и политическом.

— Имеет ли РТРС конкретно отношение к распределению частот или это московская прерогатива?

— Не имеет никакого абсолютно. Мы,  как и любой другой оператор связи  на конкурсной основе получаем частоты. Частоты распределяет Роскомнадзор, структура  при Министерстве связи и массовых коммуникаций. Радиочастотные центры проводят только предварительную разработку лицензий, выдачей занимается Роскомнадзор.

— Филиал, которым Вы руководите, выполняет план? Или перевыполняет?

— Перевыполняет. И в 2009 году, и в 2010 году мы перевыполнили план по доходам. Ненамного, но в процентах – 8% в 2009, и 9% в 2010. В натуральных показателях это немало. Не забывайте, у нас очень узкий круг потребителей. Мы не на рынке, где можно каким-то усилием взять и увеличить долю. Рынок наших потребителей — он конечен. И статичен, к сожалению. C другой стороны, он стабилен, так что есть и плюсы, и минусы.

 

Вышка

 

— Игорь Александрович, у нас в городе есть один злободневный вопрос, который касается известного всем нам долгостроя — нашей телевышки. В 2010 году стало известно, что Свердловский суд обязал филиал областной РТПЦ нанести на него дневную и ночную защитную маркировку. Расскажите немного об этой истории, чем закончилось дело?

— На сегодняшний день действительно существует решение суда, которое мы обязаны исполнить. Подали заявление в суд с просьбой отсрочить до теплых дней – зимой этого делать нельзя. Мы хотим обжаловать это решение в надзоре, потому что считаем, что нельзя красит эту башню как заводскую трубу.

— По решению суда, она должна быть покрашена красно-белым…

— Да, красно-белыми полосами, как заводская труба. Это не дело. Вот берлинская башня, точно такая же, не покрашена. У Останкино покрашена только металлическая верхняя часть, где находится все вещательное оборудование. Но это архитектурная деталь, которая только украсит объект. И, тем не менее, суд принял решение: «покрасить». Мы обсуждать решение суда считаем не корректным. Мы законными способами пытаемся, хотя бы в части покраски, это решение отменить. Ночную маркировку возможно нанести. А красить… ну, во-первых, это некрасиво, во-вторых, дорого. Посмотрим, какое решение будет принято.

— A вообще, какая судьба ждет нашу телевышку? Есть какие-то проекты?

— Был проект. На сегодняшний день контракт с инвестором закончен, истек по времени — инвестор так и не приступил к исполнению своих обязанностей. Сейчас c ним разбираемся.

-А кто был инвестором?

— Инвестором была компания «Селтехком». Мы пытаемся сегодня привлечь внимание областных властей к участию в судьбе этого объекта. Все-таки вышка находится в столице региона, в самом центре.

-Технически этот объект РТРС не нужен как вышка?

— Технически он как раз-таки может быть нужен. Если достроить, то это будет очень своевременно, потому что город растет вверх. Существующие объекты связи скоро не смогут обеспечивать покрытие города. A у башни высота такая, что можно весь город «поркыть». Мы сможем перенести туда все наши вещательные мощности и оттуда транслировать с лучшим качеством покрытия на более далекое расстояние. Я уже не говорю про ее архитектурную ценность. Она вообще может стать символом города, символом возрождения: был долгострой, а сегодня, в современной России, достроили. У меня есть личная мечта ее достроить.

— Это вопрос денег?

— Это комплексный вопрос. Это вопрос и денег, и политической воли и многого другого.

— А политическая воля чья должна быть?

— Государства. Мы государственная собственность, и, соответственно, все, что у нас есть  — государственная собственность. Для того чтобы передать башню какому-то другому инвестору, нужно постановление правительства РФ. В свою очередь, губернатор может выступить в качестве гаранта исполнения контракта, тогда постановление может появиться быстрее.

— А с губернатором этот вопрос обсуждался?

— Пока не обсуждался. Я надеюсь, что этот вопрос мы сможем поднять, когда состоится встреча между губернатором и нашим Генеральным директором, которую мы планируем на  март или апрель.

— A вот мы в приемной видели такую картину. ..

— Да, это тот самый проект по башне, который должен был реализовать Селтехком, и который пока не состоялся. Я надеюсь, что он все-таки будет реализован. Может, не в таком виде, но это нельзя оставлять.

— A этот проект вообще интересен? Если решение будет принято, то к этому проекту вернутся? Или будете новый делать?

— Ну, переделать проект недолго, и, в масштабе всего контракта, не так дорого. Проектов, как я знаю, и было много, они проходили согласование в мэрии. Я лично видел несколько проектов, и вот этот был утвержден городом. Но разработчики c названием ошиблись. Они назвали его — Бизнес-центр «Вавилонский». Ну, невозможно же достроить c таким названием!  Судьба Вавилонской башни всем известна. Я когда это прочитал – я долго смеялся.

 

Теле- и радио-рынок

 

— В вашем ведении не только телевидение, но и радио. Как на Ваш взгляд изменился за последнее время радийный рынок? Есть у него перспективы?

— Я считаю, что эфирное радио — особенно в больших городах — имеет очень большие перспективы. Телевизор, к сожалению, в городах очень привязан к проводам. Так получилось исторически. Развитие цифрового телевидения позволит вернуть нам свободу, а по радиовещанию и сейчас нет никаких проблем. Здесь абсолютная свобода, 26 радиостанций только в одном диапазоне FM вещают. И еще продолжают получать лицензии. Рынок есть, затрат по вещанию и обеспечению контента меньше, чем на телевидении. Радиостанции будут выживать благодаря занятию своей «ниши».

— Игорь Александрович, неизбежный вопрос — про кризис. Ощущаете ли вы его? Бюджеты очень многих телевизионных компаний сократились, в 2009-2010 годах. Повлияло ли это как-то на стабильность РТРС?

— Нет, к счастью, не повлияло, по объективным причинам. Затраты телерадиокомпаний на вещание, то есть на нашу услугу, в общей структуре затрат занимает не больше 15 %. A это значит, что им есть где сокращать свои расходы, для того, чтобы сохранить вещание. При этом вещание – самая важная затратная часть, без которой вообще ничего не будет. Я знаю, сколько это в структуре затрат занимает, поскольку я вышел c телевидения, был на той стороне баррикады. C некоторыми компаниями приходилось, конечно, вести переговоры, но всегда нам удавалось договориться, потому что мы на одном языке разговариваем. У нас ни одного вещателя не было, который бы не справился; даже самые слабые станции оставались в эфире.

— Как, по Вашему мнению, кризис завершился? Как бы Вы оценили текущее положение?

— Я считаю, что он практически завершился. Остаточные явления, конечно, есть, но они скорее связаны c какими-то негативными ожиданиями. Но вот рекламный рынок, скажем, вернулся практически на докризисный уровень. Не считая газет, конечно — они, как некая такая угасающая отрасль рекламы, будут вытеснена Интернетом рано или поздно. A все остальные, может быть не на 100%, но на 90% точно уже вернулись.

— Игорь Александрович, a вот что касается контента – ведь сейчас контент производят сами каналы, сами вещатели.  По большей части – федеральные…

— Я уже сталкивался c этим: вот, говорят, региональное телевидение умрет. Я говорю: слушайте, что такое региональное телевидение сегодня? У нас единственный канал, который можно назвать региональным телевидением – это ОТВ, которое у нас 100% вещания заполняет собственным продуктом. Все остальные сидят на сетевых партнерах. Есть несколько часов своего вещания, которые заполняются собственным контентом, a все остальное, извините, это чужой продукт.

— И все же, контентом сейчас занимаются сами вещатели. Есть ли такая тенденция – возникновение предприятий, которые только делают контент, не занимаясь вещанием?

— Да, именно сейчас перестанут существовать «каналы», возникнут «студии», продакшн-студии. Такие студии и сейчас есть, в Екатеринбурге в том числе. И потом, как только ситуация c цифровым телевидением будет понятной, все те программы, которые сейчас делают телеканалы, они должны, по идее, превратиться в некие студии. Вот, например, «Новости» 4 Канала – это же бренд, и это контент, который востребован сегодня, и будет востребован завтра. Потому что это – качественный продукт. Вот где он будет выходить – там и будут смотреть его, вот  и все.

— Значит, в перспективе нас ждет развитие продакшн-студий?

— A другой альтернативы нет. Потому что, во-первых, потенциал, который есть сейчас, он должен будет где-то реализоваться, a во-вторых – рынок требует этого. Региональный контент нужен зрителю. Зрителю неинтересно смотреть только o том, что происходит в Москве. Ему интересно, что происходит здесь. Поэтому даже какие-то муниципальные студии тоже будут пытаться доносить информацию.

— У государства есть свой интерес в контенте? Если есть тенденция, что таких студий должно быть много, то государство должно быть там представлено?

— Государство занимается этим прежде всего c точки зрения отслеживания контента в вопросе соблюдения законодательства o СМИ. Все остальное – это свободное творчество. Но государство может конкурировать на этом рынке, создавая некие свои продукты. И оно это делает. Вот ВГТРК сегодня на 100% государственная компания. И при этом «Вести 24» стал каналом, который смотрят все, кому интересны новости. На государственных каналах делают сериалы, фильмы. В этом смысле — государство уже занимается контентом.

— Те, кто попадает в госстурктуры, либо остаются в них навсегда, либо c ужасом из них бегут. Вы для себя какой выбрали путь? Останетесь?

— До тех пор, пока я смогу реализовывать проекты, которые позволяют быть эффективным в компании – я, конечно, буду здесь. Просто потому что я считаю, что не может государственная компания быть неэффективной. Она должна быть успешной ровно настолько, насколько это могут делать частные компании. Это возможно, для этого все есть.

 

 

По материалам rge

admin
Оцените автора
( Пока оценок нет )
Добавить комментарий

Adblock
detector